В прокуренном кабинете начальника уголовного розыска наряду с табаком чувствовался стойкий сивушный запах. Петрович был в запое. Высокий, грузный, суровый, за пятьдесят. Полковник, что называется от сохи, начинал сержантом патрульно-постовой службы. Профессионал, обладал непререкаемым авторитетом. Не то чтобы он сильно злоупотреблял, но раз в году у него бывали срывы на пару недель. Обычно это происходило летом, когда жена с детьми уезжала на каникулы к родичам в аул, и он оставался один. Выпрягался.
Стояло жаркое лето 86-го.
Родом он был из алтайских казахов, потому и Петрович. Михаил Петрович.
В кабинет настойчиво постучали, вошёл замполит. Посланец обкома партии в органы внутренних дел для повышения морального духа и нравственных качеств советского милиционера.
- Петрович, ты завязывал бы уже, - начал замполит.
Петрович поднял ладонь, прерывая вошедшего. - Выпьешь?
- Наливай, - со вздохом произнёс, присаживаясь, замполит.
Хозяин кабинета достал из холодильника бутылку водки и кильку в томатном соусе, разлил по граненным стаканам.
- Ну, будем, - молвил Петрович.
Тут в кабинет ворвался дежурный и без приветствия эмоционально сообщил:
- Петрович, бляааа, я бы тебя не беспокоил, но тут такое дело, бляааа!!! - Дежурный подошёл к столу взял стакан из рук замполита и залпом выпил. Замполит завис, растерянно оглядывая присутствующих. Он никак не мог привыкнуть, к тому, что здесь его все игнорируют.
- Шашлычник опять объявился! - продолжил дежурный. - Прям у нас под носом в парке напротив. Каков наглец, а! Физкультурник спозаранку бежал и чуть не наступил на жмурика и сразу к нам в растрепанных чувствах. Опергруппа на месте. Всё, как всегда, Петрович: ножевое и это … шляпа. Дежурный вопросительно замер. Шашлычник - серийный убийца, получил циничную кличку за мастерское владение ножом. Один удар в сердце. Жертвы - мужчины в шляпах. Этот был уже шестой за последние полтора года. Нож типа кортик с узким лезвием, при ударе в грудную клетку беспрепятственно проскальзывал меж рёбер точно в цель. Отработанный, поставленный удар. Петрович молча, не спеша выпил. Встал, с хрустом потянулся. Рявкнул: «Машину!» И широко зашагал к выходу.
Ринат обтирал тряпкой служебный автомобиль. Услышав вызов по рации, юркнул за руль. Петрович плюхнулся на заднее сиденье, коротко бросил: «Домой». Уазик, резко рванув со старта, помчался в район новостройки провинциального областного центра.
Петрович принял холодный душ, побрившись, обдал себя бодрящим, обжигающим «Шипром». Переоделся и уже через 10 минут летел в обратном направлении.
О шашлычнике не знали ничего. От слова совсем. Убийства совершены глубокой ночью. Свидетелей нет. Лишь однажды маявшийся от бессонницы пенсионер, курил на балконе и случайно увидел, как упало тело жертвы, и кто-то тенью скользнул в подворотню. Да в момент удара запомнился хриплый звук резкого выдоха «Ха!» Все оперативно-розыскные мероприятия результата не дали. Представители уголовного мира ничего вразумительного пояснить не могли. Ни авторитеты, ни осведомители. Никто из бывших каторжан на роль шашлычника не тянул. Слишком зловещей казалась личность убийцы.
Начальника горотдела и замов вызвали в горком партии на ковёр к самому. Первый секретарь всем своим видом выражая озабоченность и недовольство одновременно, строго воззрился на сидящих напротив руководителей местной милиции. В кабинете гудел кондиционер, рядом с секретарём восседала многочисленная свита. Вошла юная девица в декольте, мини поставила перед шефом чашку растворимого, ароматного кофе. Гостям не предложила. Шеф, изменившись в лице, ласково заглянул ей в глаза. Начальник милиции, недавний выпускник академии МВД стал что-то несвязно лепетать о принятых мерах, заверяя о скорой поимке преступника. Партийный вождь грубо его прервал:
- Конкретный, реальный план представить не можете. Может, у Ваших коллег есть дельные предложения?
Замполит от страха побледнел и поджал губы. Он уже выходил с предложением собрать ему всех агентов в клубе для организации социалистического соревнования с целью повышения показателей. И приготовил было уже похвальные грамоты для особо отличившихся стукачей. С тех пор его на оперативные совещания не пускали. Поручили курировать работу отдела кадров, паспортного стола и художественной самодеятельности.
Поднялся Петрович:
- Я год назад предлагал, когда было 2 трупа, объявить о ситуации, привлекая СМИ, телевидение. Мужики сняли бы шляпы и перестали болтаться по ночам. Это сохранит кому-то жизнь.
- Вы, что Даулетов хотите посеять панику? Расписаться в своей беспомощности? Маньяк безнаказанно бесчинствует в городе! Эта информация дойдёт до Алма-Аты и нас здесь всех поменяют! - повысил голос секретарь и гневно уставился на выступающего.
Петрович холодно и презрительно смотрел, не мигая, в ответ. В кабинете повисла тяжелая тишина. Присутствующие заёрзали на своих креслах. Первым нашелся хозяин:
- Правильно, Даулетов, правильно! Ешь глазами начальство!
Все заискивающе, облегченно рассмеялись. Секретарь вернулся к прежнему тону:
- Вы получите взыскание по партийной линии. Срок Вам неделя. Результаты доложить. Все свободны!
Неделя была потрачена на усиленный шухер. Перетрясли все возможные версии. Задержали десятки лиц, находящихся в розыске по другим преступлениям. По Шашлычнику зацепок не было. Петрович спал в кабинете на старом кожаном диване. С портрета на него с немым укором во взгляде взирал Дзержинский. В 4 утра раздался резкий звонок:
- Петрович, - скорбный голос дежурного сообщил ещё об одной жертве.
О маньяке сообщили по телевизору. Из Алма-Аты прибыли 2 важняка. Петровича отстранили. В городе поползли слухи в ужасных подробностях, количество жертв росло в геометрической прогрессии. Опера в шляпах с оружием, ночи напролёт прогуливались практически по всем улицам. В дежурную часть ежедневно поступали звонки противоречивого содержания о злыдне, которого видели одновременно в разных концах города. Шашлычник лёг на дно. Следствие зашло в тупик.
Петрович взял отпуск, в котором не был несколько лет. До пенсии оставалось пять месяцев. Он изнывал от безделья. Периодически встречался со старшим
опером Нурланом, обсуждая ход следствия. Кумекали о том, что упустили. Дома Кульпаш, мать троих детей беспрестанно тараторила, пересказывая мужу всё, что она разузнала о неуловимом серийнике.
Вечером зашла её подруга, местная знаменитость, ясновидящая Рабига апай.
- Петрович, ты послушай меня, Петрович, - вкрадчиво зашептала она, раскладывая карты. Петрович досадливо поморщился.
- Он человек без души. Вместо сердца лёд. Одинокий. Имеется татуировка.
- Какая? Где?
- Портрет на груди. Какой, сказать не могу.
Петрович ухмыльнулся и вышел из кухни.
Наутро Кульпаш стала жаловаться на отсутствие продуктов:
- Твои дети всё смели. Холодильник пустой. Надо ехать на базар.
За завтраком младшая дочь, любимица семьи пухлощёкая Марьям спросила с надеждой у отца:
- Папа, ты ведь его поймаешь?
На базаре Кульпаш бойко обходила торговые ряды, оживленно болтая с продавцами и встречными знакомыми.
Петрович уныло брел сзади, обвешанный пакетами, набитыми доверху разной снедью. На голове у него была скрывающая пол-лица дачная панама.
- Ха! - хриплый выдох рубщика мяса раздался совсем рядом.
Петрович спокойно, скучающим взглядом осмотрел ловкого мясника. Сухой, не молод, небритое лицо с пустыми глазами, на груди из-за расстегнутой рубахи узнавался профиль Сталина, на поясе висел искусно изготовленный кортик с удобной рукояткой в металлическом корпусе. Было заметно, что владелец с ним никогда не расстаётся. В жилистых руках тот держал большой топор, на деревянной колоде лежала бедренная часть туши коня.
- Ха! Ха! - работал мясник.
Петрович побрёл дальше, сопровождая супругу, изображая всем своим видом покорного подкаблучника.
В кабинете командира роты спецназа зазвенел телефон. Сартай поднял трубку, услышал голос Петровича:
- Племяш, срочно ко мне!
- Буду! - ответил ротный. Он знал, Петрович по пустякам звонить не будет. Сартай был известным спортсменом, каратистом, призёром Союза, десантником, а ныне капитаном милиции. Петрович ему доводился родственником, младшим братом отца. По примеру дядьки он и служил в ОМОНе.
- Я его нашёл, - коротко сообщил дядька.
Сартай подпрыгнул с дивана, восторженно глядя на Петровича.
- Нурлан пробил о нём всё. Наааш клиент! Пойдем брать вдвоём. Сегодня. Ночью.
- Возьмём! Сами возьмём, - радостно и возбуждено зашептал, как будто боясь спугнуть убийцу, потирая руки племянник. - Утрём нос товарищам из центрального аппарата. Ну, шашлычник, ты мой!
При задержаниях Сартай особо не церемонился, первым летел вперёд в самое пекло, раздавая тумаки, отправляя в нокаут зарвавшихся бандосов.
Как стемнело, подкатили в район Жоломановки. Ринат остался в машине на пустыре за два квартала. Уличного освещения здесь отродясь не было. Криминальный район. Обитатели, в основном, потомственные крадуны да гопники. Петрович с Сартаем, соорентировавшись, на месте тихо проследовали к старой, саманной хибаре. В доме тускло горела лампочка, сквозь грязную, дешёвую тюль окна угадывалась сутулая фигура.
- Племяш, ты иди первым, а я потом за тебя отомщу, - мрачно пошутил Петрович. Сартай хохотнул и тут же смолк от подзатыльника дядьки. Свет погас. Медлить было нельзя.
- Я его уработаю! - Сартай пинком вышиб хлипкую дверь.
В коридоре возник темный силуэт, блеснуло лезвие. Каратист с разворота резко саданул ногой в живот нападавшего, тот отлетел, ударившись спиной и затылком о стену и тут же рухнул на земляной пол. Петрович нащупал выключатель. Сартай, привычно заламывая руки, оседлал задержанного. Шашлычник застонал, приходя в себя. На шум отреагировали соседи. Оставаться было опасно. По рации вызвали Рината и быстро ретировались, закинув добычу в машину.
Прибыв в горотдел, Петрович задал лишь один вопрос:
- Па-че-му?
- Долго рассказывать, начальник, - глухо произнёс Асан.
- А я не тороплюсь.
- Я родился в 41ом, - затянулся сигаретой рассказчик. - Батя погиб в 44ом Мать умерла от чахотки в 47ом. Сиротская доля. Детдом. Там директор был в шляпе такой, франт, интеллигент. Сластолюбец. Мальчиков любил. Вот он и присмотрел меня. Мне 8 было. - Асан сузил глаза. Чёрные зрачки полностью затмили просвет глаз. Директор, свершив мерзость над ребёнком, напяливая шляпу натягивая штаны и рубаху на потное тело произнёс
- Давай забудем это недоразумение, малыш. Пусть всё останется между нами.
И сунул в руки шоколад.
Из детдома бежал. Вырос на улице, в Жоломане. Две ходки за кражи. Первая по малолетке 3 года. Вторая уже позже - подломили продмаг, 8 лет. Я этого директора искал после первого срока. А он, падла утонул в Иртыше по пьяни. Ушёл от меня. - Асан замычал от нестерпимой муки. - Потом работал на мясокомбинате в забойном цеху. А когда комбинат закрыли, пошёл на базар. Нож сам выточил из напильника, сталь прочная, быков закалывал на раз.
Как-то заготовитель, солидный такой в шляпе, привёз мясо на разделку. Ну и выпили после смены. Он пригласил к себе - добавить. Дома он по-бабьи прильнул ко мне и сунул руку между ног. Я брезгливо отпрянул. А он возьми, да и скажи: «Давай забудем это недоразумение и пусть останется всё между нами». Слово в слово повторил, как тогда директор. Тут меня и перемкнуло. Не помню, очнулся, а он уже не дышит. Вдруг я ощутил такую свободу, как будто из меня в тот миг выплеснулась вся муть, обида, унижения, злоба, которая копилась во мне все эти годы. Ведь я давно мертвец и умер там, в далёком детстве, в 8 лет. А сейчас я никто. Один. Всегда один. Ни семьи, ни друзей.
После заготовителя был второй и третий, потом остановиться я уже не мог. Хотя я, - он горько засмеялся, - как раз завтра собирался прийти на явку с повинной. Пора ставить точку в моей истории, так как собой я уже не владею. Устал. От себя устал. Не так хотелось бы прожить, начальник! Не так! – Асан надолго замолчал. – Но что сделано, то сделано… Да видно, судьба такая. Пора и ответ держать. - Асан опустил голову. На кистях натруженных рук в наручниках вздулись вены.
Петрович сунул пачку сигарет арестанту и вышел. В допросную уже заходили алмаатинцы. В дежурке, рассказывая в красках о задержании, махал молодыми ногами Сартай. Все весело ржали. Ринат спал в машине.
Петрович шагал домой. Светало. Свежий утренний воздух звенел от тишины. «Уйду на пенсию!» - утвердился в решении Петрович. На душе не было ни радости от поимки шашлычника. Ни горечи. Ничего...
Мырзатай Балтабаев
21.06.2023 г.
